Мне было несложно, к тому же вальс танцевать я умела, хоть и не слишком хорошо – у нас все-таки тоже проводились приемы, хоть и не дворцовые балы. Но не съязвить я не могла:

– А танцевать-то нам зачем?

– Потому что я замерз! Если не буду прижиматься к тебе и двигаться, то рискую не дожить до того, как ты перейдешь к сути.

Ладно, была не была!

– Ты с кем-то помолвлен?

– Нет, – ответ прозвучал спокойно. И уверенным поворотом Лоран нас обоих развернул в танце.

– Почему? Я думала, что настолько родовитых отпрысков обручают уже в младенчестве.

– Не в моем случае.

– А есть девушка, которая тебе особенно дорога – здесь или в столице?

Лоран резко остановился, буквально на полшаге замер и посмотрел сверху на меня. Медленно поползла улыбка – осторожная, боязливая.

– Вот сейчас наконец-то стало интересно, Лита. Я правильно услышал – ты спросила, влюблен ли я в кого-то?

– Именно.

Дошла до главного, но победу не чувствовала даже в предвкушениях. Уж очень странно он себя вел: вроде бы был доволен, вроде бы какие-то мысли в голове закрутил, но словно боялся эти самые мысли спугнуть – даже заговорил медленнее:

– Я сейчас отвечу, Лита. Вот возьму, плюну на стереотипы и отвечу. Но что ты будешь с моим ответом делать?

Я не успела переспросить, поскольку он резко наклонился и поцеловал.

Это и есть его выбор? На это намекала Ирма?! Я тут единственная, кто была слепая, благополучно пропуская мимо ушей все явные и неявные доказательства? Одеревенела от осознания, опешила и потому поддалась. Он коснулся моих губ мягко, но уже через секунду мягкость сменилась напором. Ворвался в мой рот, судорожно сжимая кулак на волосах и разгоняя самого себя своим же темпом на еще большую агрессию. Стало сладко и тревожно – пропустив первую атаку, я и сама как будто заразилась этой болезненной страстью. Но смогла собраться и отпихнуть его от себя – удивилась тому, что тело Лорана показалось горячим сквозь тонкую ткань рубашки.

– Что ты делаешь? – мой голос хрипел.

– Ломаю себе стереотипы, – его хрипел еще сильнее. – И уж если я через себя перепрыгнуть могу, то и ты теперь не отталкивай.

На этот раз он наклонялся медленнее, глаза в глаза – и в его взгляде я видела страх, почти панику. Загипнотизированная, опустила ресницы, когда почувствовала прикосновение к губам. В голове оглушительно зашумело. Опустошающая чужая страсть делала пустой и меня саму – потому что я физически чувствовала его опасение, что опять толкну в грудь. И ему, конечно, придется отступить. Эта нежность второго поцелуя была вымученной, Лоран слишком сильно страшился напирать, показывал, что сдается любому моему порыву и будет держать себя в руках так долго, как только потребуется. Пока мы оба не слетим с катушек. И его стратегия работала – меня все сильнее начинало выкручивать внутри в нелепом желании уже проверить, что же будет дальше, если этому медленному кипению прибавить огня. Но как я такое пропустила?! Как сумела не заметить самое важное, пока наблюдала за ним? Шпионка, называется. А ведь Знающие сразу говорили, что слишком молода, слишком неопытна для такой важной работы. Ирма споткнулась о непреодолимый порог – об меня то есть. Что она там говорила об отворотном заклинании?

Я нехотя все же поставила руки к его груди и надавила. Надо собраться с мыслями, а то началось какое-то безумие. Вообще-то, моя миссия важнее его чувств ко мне, о существовании которых я три минуты назад даже не подозревала. Но Лорана беспокоил только этот сантиметр между нашими лицами.

– Почему, Лита? – он спрашивал неопределенно и болезненно.

Потому что я не собираюсь в него влюбляться? Потому что меня не учили, что делать в случае его симпатии? Потому что эти вещи надо согласовать с более важными задачами? Просто всплеск гормонов – он красив; я, наверное, в его глазах тоже красива. Мы молоды, мы всего лишь случайно совпали в наших всплесках. Но я выбрала нейтральную тактику – сарказм, как между нами давно заведено:

– Потому что это неожиданно, Лоран. А где цветы, комплименты, признания?

– Цветы? – он так удивился, что даже немного отстранился, чтобы заглянуть в глаза. – Зачем тебе бредовые цветы? Да и не похожа ты на девушку, падкую на комплименты. Это сразу так… обесценивает то, что внутри у меня творится. Или ты как раз и пытаешься обесценить?

Возможно. Но больше интуитивно, чем осознанно. Просто кивнула – сама не знаю зачем, мне нужно больше времени и пространства, чтобы осмыслить.

– Заодно я не из тех девушек, кто в оскорблениях слышит ухаживания!

– Понимаю, – он наконец-то отступил и оторвал от меня пристальный взгляд. Неосмысленно уставился в сторону. – И понимаю, что извинения тебе не нужны – тебе нужны объяснения. Хорошо, постараюсь. Ты оланирка, и даже сейчас, при всем моем помешательстве, я тебе не доверяю. Последняя война была далеко не первой в нашей истории. Сто лет назад мы отбили у вас выход к морю, и вы там в Оланире все прекрасно понимаете, что с таким могущественным соседом вам вечно сидеть в экономической отсталости. И да, я хорошо представляю, что ты сейчас разозлишься, но скажу – последняя война должна была закончиться полным захватом территории, абсолютным подавлением сопротивления, Оланир был обязан стать колонией империи. И только тогда – через десятки поколений и при очень большом везении – мы начали бы считать вас одним из своих регионов. Сейчас же, как и всегда прежде, вы для нас – пороховая бочка на границе, выращивающая тысячное поколение наших врагов. Разве странно, что я предпочел называть тебя червяком, а не самой смелой, непредсказуемой и интересной девушкой, которую видел? Странно как раз другое – что все-таки переключился. Не без твоего участия, но факт налицо.

Я горько усмехнулась:

– Если это признание в любви, Лоран, то самое необычное!

Он покосился в мою сторону:

– Признание в слабости, Лита. Я не доверяю тебе, не доверяю всем твоим соотечественникам, но это не помешало мне сойти с ума. Помнишь, как лила надо мной слезы? – он дождался моего злобного взгляда и продолжил: – Вот тогда что-то и сломалось. Я решил, что когда-нибудь – когда я на самом деле умру – мне будет достаточно одной слезы. Твоей. Наверное, у тебя просто удачный оттенок кожи.

Ни улыбка в конце, ни ирония не снизили важность признания, и меня давило все сильнее – больше глупостью своей, но и взглядом синих глаз, оттенок которых я тоже признаю… удачным. Ничего! Если дело пойдет совсем неправильным путем, то Ирма и в мою кровь добавит отворотного порошка. Сейчас надо вернуться в академию и там разойтись.